— Да с булгарами мы тут и так пока миром живём, и с мордвой соседствуем без злобы. Меня всё ж боле жертвы людские коробят, нежели другое. Оно ж, затеянное им, изнутря рассыпает веру нашу. Ведь то ж с умыслом дыры в куле делаются, абы просо рассыпать. Когда мы людей-то в жертву несли? Разве в годину самую лютую, да и то из пленённых находников[*]. Али вот ещё Светослав, князь наш великий, у Доростоля требу большую клал Перуну. Так там он с умыслом делал, абы воины, из новой веры кои, в плен сдаваться не удумали своим единоверцам, а бились до погибели своей. Знали абы, что враг после жертв этих пощады им не даст, даже одной с ними веры в рядах будучи, а значит, и нет им к ним дороги.
— С одними бы родноверцами выдюжил. Те бы до конца б не предали.
— Оно може и так, но каждый вой тогда на счету великом был.
— Да-а, — протянул ведьмак, — Тяжёлая доля им у Доростоля выпала, один против десятерых шёл.
— Вот скажи мне, Велес-батюшка, — волхв слегка подался в сторону ведьмака, глядя на него внимательным взглядом, — И чего эт он порогами пошёл, чего не посуху? Ведал же ж, что Куря на те пороги пришёл и стал там. Неужто, ретивое в сердце взыграло?
— Того я не знаю, — ведьмак пожал плечами, — А знаю другое. Был князь храбрый да великий, погиб, отгоревали по нём, и хватит. Слава ему на веки крепка будет, а нам другое теперь нужно. Не прошлое вспоминать-ворошить, да грустить по нему, а за то, что впереди бороться.
— Да как поборешься ведь? — старик покачал головой. — Вот и с порталами этими, восьмое лето, аки они не волхвам принадлежат, а смердам Владимировским. Восьмое лето не вестимо что по ним туда-сюда по времени шастает. Парень-то тоже небось оттуда, раз убить твоего сопутника удумал?
— Скорее всего, — ответил ведьмак.
— Ну, мы на эту тему думали, — всё с теми же осторожностью и почтительностью влез Вечеслав. — Может и просто ошибся, перепутал меня с кем.
— Вряд ли, паря, — старик покачал головой. — Чует мое сердце, не спроста это всё. А сердце моё волхвское кривить не може. Да и попутчик твой, паря, сам понимать должен, кто есть. С ним-то рядом просто так ничего не бывает, — волхв снова перевёл взгляд на ведьмака. — Пока рядом ты, Велес-батюшка, ответь мне на вопросы, коих многое число у меня скопилось. И первый из них — чего ж делать-то нам? Чего мы можем?
Ведьмак бросил взгляд на Вечеслава и с извинительным видом развёл руками.
— Ты уж, прости, — сказал он, — Но дале нам с глазу на глаз следует. Пойди пока, за воротами обожди.
— Да, ради бога, — Вечеслав нарисовал на лице безразличие, хотя на самом деле ему стало слегка обидно от такого расклада. Наверное, как и Кузьме Прокопычу чуть ранее до этого. Хотя, раз и голову местного, уважаемого человека, спровадили, то ему-то чего нос обиженно задирать?
Выйдя за ворота, и затворив за собою теперь единственную остававшуюся приоткрытой створку, он присел на корточки, и опёрся спиною на тын. В голове ощущался некий сумбур. Вон как оно оказывается, не врал ведьмак, что бог. От осмысленного и теперь уже полностью принятого понимания этого по телу пробежали лёгкие мурашки. Ответом мозга на данную мысль было единственное пришедшее на ум выражение, звучавшее не замысловато и лаконично — ну нихрена ж себе! До этого в Вечеславе всё же шевелилось некое сомнение, ну, мало ли, в их времени по психушкам всяких Наполеонов с Энштейнами сидит, значит и богов всех мастей, наверное, тоже на пальцах не пересчитать. Да что там по психушкам, свойственное это видимо людям, считать себя кем-то большим, чем они есть на самом деле. Если вот даже перебрать знакомых, то и там ни одного не будет, кто просто считает себя обычным-преобычным человеком, с определённой физиогномией, малой кучкой привычек, зовущимся характером, и ещё парой-тройкой данных, указанных в паспорте. Копнёшь чуть, и оказывается избранный на избранном, и не зря он на свет этот явлен, и придёт однажды время… и прочее, прочее, прочее…
Усмехнувшись, Вечеслав обвёл взором площадь, пробежал глазами в пролёты улиц. Изредка то там, то здесь, занимающиеся своими делами женщины, в конце третьей улицы, в проёме, показалась и скрылась пустая подвода, запряжённая невысокой, сбитой лошадкой, которую вёл такой же невысокий и сбитый мужик, издалека справа долетали до слуха звонкие, идущие друг за другом в неторопливом ритме, удары железа по железу. Зерно наверное где-нибудь обмолачивают — объяснил сам себе Вечеслав отсутствие народа.
Начинавшее припекать солнце, заливавшее своим светом округу, заставляло щуриться, где-то в небе смешно кричали птицы, и крик их похож был на поросячье хрюканье вперемежку с грустным присвистыванием. Вечеслав даже не стал поднимать голову, зная по причудливому крику, что это носятся стайкой неугомонные, красивые щурки, ловя насекомых, а возможно уже и подгатавливаясь к дальнему перелёту на юг. Перевалил как-никак август за свою серёдку. Ну или точнее — серпень.
Справа край глаза уловил движение, и повернувшись, Вечеслав увидел прячущегося за одной из хатёнок Миколку. Тот выглядывал из-за угла, и сообразив, что его заметили, снова замахал ручонкой. Вечеслав махнул в ответ подзывающим жестом и Миколка радостно рванул в его сторону.
— Уговор, дядька, не забыл? — спросил он, подбежав, и с надеждой заглянув Вечеславу в глаза.
— Нет, конечно, — соврал Вечеслав, хотя на самом деле всё было строго наоборот. Из-за случившихся событий, забыл он о даденном мальчишке слове наухнарь. — Но видишь же, как вышло? Ранили меня вчера малость, да вот сегодня по поводу этого судилище было.
— Про то я знаю, и про то, как татя вы с родичем в ночь словили, — с каким-то снисхождением, мол, мы и сами с усами, да ещё и вперёд вас, проговорил Миколка.
— Мимо тебя ни одна новость не пройдёт, да? — улыбнулся Вечеслав, и подмигнул мальчонке. — Вырастешь, наверное, журна… — Вечеслав запнулся, и тут же громко рассмеялся.
— Чего ты, дядь? — Миколка снова заглянул Вечеславу в глаза, но теперь с неприкрытым любопытством.
— Да я так, не обращай внимания.
— Странно ты, дядь, разговариваешь как-то. Не по-нашему чуть.
— Да-ну, брось. Так чего, уговор наш может на вечер перенесём?
— Не-е, дядька, — Миколка помотал головой. — Мне оно во как нужно — он провёл указательным пальцем по горлу — Позарез, дядь.
— Чего так? — хотел было спросить Вечеслав, но припомнил вдруг, как сам пришёл в боксёрскую секцию. В четвёртом классе ещё. Случилось ему в школе задраться с одним из одноклассником, второгодкой, который был не только на год старше, но и на килограмм пять тяжелее его. Само собой, намутузил его этот бугай от души, потому, придя домой, он выкрал из домашней копилки три железных рубля (отец бы всё равно на бокс не дал, ничего не видя в своём сыне кроме будущего математика), и в тот же вечер в кассе спорткомплекса «Строительный» приобрёл тренировочный абонемент на месяц. А через три месяца он уже с лихвой отомстил своему обидчику. Тогда это тоже было позарез как нужно. Может, и теперь такие же дела?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
